7 апреля с.г. наша газета поместила корреспонденцию Анатолия Меньшикова "Терновый венец Ишима" ("Российская газета-Неделя – Урал", № 68 (5444) от 31.03.2011). В ней говорилось о предложении обновить памятный знак жертвам восстания 1921 года. Заметка инициировала дискуссию.
Установить в Ишиме памятник "жертвам самого крупного и кровопролитного в советской России крестьянского восстания" – мысль хорошая. Давно надо.
Но фотография макета заставила меня содрогнуться. Человек я рефлектирующий. Призвала мужа. Его деликатности, такту и художественному чутью я всегда доверяла. Он был по-мужски скуп на слова: "Ужас, безобразие".
Коллега из Равнеца Ольга Викторовна Налимова высказалась так: "Памятник производит угрожающее впечатление. И двойственное. Может, авторы хотели выразить боль и страх тех, кто был расстрелян. Или это намёк всем живым: будете роптать – и вас расклюют?".
Ворон на постаменте с первого взгляда больше напоминает орла: и размахом крыльев, и лапами. Только клюв прямой, не орлиный. Но ведь орёл – и на российском гербе. Как же политкорректность?
Уличная и парковая скульптура – это искусство. Слово "памятник" обязывает ко многому. В данном случае – это память о "невинно убиенных", она должна быть светлой, побуждать к прощению, поминовению, покаянию, а не возбуждать кровожадность. В народе поётся: "Ты не вейся, чёрный ворон, над моею головой..." Кто захочет, чтобы на его могиле или могиле близких стояло такое сооружение?
Я не искусствовед, но определённое эстетическое воспитание, смею думать, получила. То, что предлагают ишимцам, – не эстетично. А значит, не искусство. Но хотелось бы услышать мнение экспертов.
Наталья ДЕНИСОВА,
учитель.
Собрание Ишимского городского отделения КПРФ, а также сторонников (протокол № 10 от 17.04.2011) постановило следующее. Памятник "жертвам трагических событий 1921 года", пострадавшим с обеих сторон, должен быть. Но мы категорически против эскиза данного монумента, где ворон держит терновый венок, похожий на колючую проволоку, а сам ворон похож на орла. Вообще монумент вызывает крайне негативные ассоциации.
Константин ШЕВЧЕНКО,
первый секретарь комитета Ишимского городского отделения КПРФ.
Мне старый памятник кажется человечнее, вернее по смыслу. В его идее есть определённая новизна, неоднозначность трактовки сложного исторического события. Это был именно памятник жертвам трагических событий, и трагедия сторон была в невозможности примирения. Примирила их смерть, трагическая гибель. В проекте Г.П. Вострецова акцент не на памяти жертв, а на оценке события (правомерной ли?). Памятник не призывает к миру, а вопиёт о "войне", конфликте. Это негативный символ – символ смерти, несвободы.
Настораживает, что воплощается не память о погибших в результате розни, а сам конфликт, который заслоняет людей, жертв. Не зря говорится, что память должна быть светлой. Где же в этом образе свет?
Я полагаю, что это анти-образ, своего рода негативный стереотип – в наше время чёрный ворон вызывает ассоциации довольно однозначные – с "блатным миром", субкультурой "зоны", которая насаждается повсюду. Считаю, что произведения искусства должны показывать иную сторону жизни, альтернативную навязываемой нам сегодня.
Художественный образ всегда уводит мастера от шаблона и стереотипа. Так было с Прасковьей Луполовой. Хочется, чтобы появлялось больше таких памятников.
Валерия ЛУЗИНА,
искусствовед.
Памятник жертвам крестьянского восстания, который будет установлен в центральном сквере, выполнен известным тюменским скульптором Геннадием Петровичем Вострецовым. Его работы в областном центре – например, барельеф Герою Советского Союза Марите Мельникайте или памятник воинам-интернационалистам – отличает особый "почерк", – "колючий", "заострённый", гротескный. Работы Вострецова напоминают мне искусство ваятелей и художников начала ХХ века – экспрессионистов, с их установкой на символ, смысловую многозначность и трагический пафос.
Вряд ли можно согласиться с мнением, что скульптурные произведения должны вызывать только светлые чувства и настраивать на гармонию. Ведь в данном случае памятник связан с темой, тревожащей нашу память. И создатель этой скульптурной композиции, по моему мнению, нашёл удачное художественное решение для воплощения той большой трагедии, которая случилась на нашей земле. Образ зловещей птицы с терновым венцом в лапах настраивает на серьёзные размышления и предполагает разнообразные ассоциации.
Чем больше появится в нашем городе, столь богатом историческими событиями, настоящих произведений искусства – глубоких по мысли и оригинальных по художественному воплощению, тем интересней, "незашоренней" и богаче эмоционально станем и мы сами.
Татьяна САВЧЕНКОВА,
кандидат филологических наук, почётный гражданин г. Ишима.
"…Расколоть деревню на два непримиримых лагеря, разжечь ту же гражданскую войну, которая не так давно шла в городах…" – пламенно призывал на 13-м заседании ВЦИК его председатель Яков Свердлов.
"…Морали в политике нет. Есть только целесообразность. Тех, кто верит политикам на слово, надо объявить дурачками" – это уже слова Владимира Ленина, председателя Совнаркома, сказанные кулуарно.
Зачем эти цитаты? Затем, чтобы понять суть восстания 1921 года. Наш народ стал жертвой политических кровавых игрищ. Жертвы – и те, кто поднял вилы и топоры против продотрядовских работников, коммунаров и коммунистов. Жертвы – и те, кто поверил политической пропаганде, помчался "вперёд, заре навстречу" – и навстречу своей смерти.
У киевского художника Виктора Шаталина есть картина, часто репродуцировавшаяся, "Собирались отряды юных бойцов": под красным знаменем крестьянская молодёжь на худых лошадёнках слушает комиссара в будёновке. Небо в тучах обагрено зарёю – то ли рассветною, то ли закатною. И на фоне туч подымаются птицы. Они кажутся издалека точками. Но полотно большое. Если подойти поближе, можно разглядеть – это чёрные вороны. Одной деталью художник точно передал тревожность и трагичность эпохи гражданской войны.
Западно-Сибирское восстание 1921 года – продолжение этой войны. И другой художник – Геннадий Вострецов – верно уловил образ чёрного ворона. Лучшего памятника не придумать.
Анатолий ВАСИЛЬЕВ,
заслуженный работник культуры РФ, редактор альманаха "Врата Сибири".
В 2011 году исполняется 90 лет Западно-Сибирскому восстанию, которое считается самым крупным, но малоизвестным и малоизученным выступлением за все годы коммунистического правления в нашей стране.
Восстание началось 30 января в Ишимском уезде и в кратчайшие сроки охватило значительную территорию Западной Сибири. Только вступление в бой регулярных частей Красной Армии и приближение посевной кампании "затушили" основные очаги мятежа уже к весне.
К сожалению, и по сей день многие из нас даже не подозревают, что ходят по земле, обильно политой кровью прадедов-крестьян. Восстание по инерции часто называют "кулацко-эсеровским мятежом", забывая, что восставшие – это люди, которые безропотно отдавали продотрядам всё, что они требовали. И взяли они в руки вилы и винтовки лишь для того, чтобы спасти последнюю надежду на продолжение жизни своих детей – семенное зерно, залог будущего урожая. Большевистская власть жёсткими мерами сама спровоцировала восстание, превратив мирных крестьян в "бандитов". И так же жестоко его подавила.
Нет ничего страшнее для любой страны, чем гражданская война, когда свояк убивает свояка. Конечно, память об этих трагических событиях должна "царапать", напоминать о себе. В данном случае "умиротворение" ведёт к беспамятству. А беспамятство может привести к тому, что мы вновь наступим на те же грабли. События на Манежной площади наглядно показали эту возможность.
Надежда ПРОСКУРЯКОВА,
директор культурного центра П.П. Ершова.
В Западно-Сибирском восстании погибли тысячи человек. Точное количество не учтено. Многие повстанцы были репрессированы спустя годы. В любом случае мы имеем дело с немалой цифрой. Восстание началось в Ишимском уезде, и закономерно, что именно здесь должен быть первый памятный знак всем жертвам этого кровавого события. Грех не иметь такого монумента. И образ чёрного ворона, думаю, точно выражает суть этой братоубийственной бойни, которая никогда не должна повториться.
Владимир ШИШКИН,
доктор исторических наук, профессор Института истории СО РАН (г. Новосибирск).
Весной 2001-го в центральном сквере Ишима появился временный памятный знак с надписью: "Землякам – жертвам трагических событий 1921 года".
Место для него выбрано не случайно. Здесь, на Базарной площади, 10 февраля 1921 года кавалерийский отряд под командованием Е. Лушникова и отряд ишимских коммунистов отбили атаку повстанцев, пытавшихся захватить город. Неподалёку похоронены советские работники – жертвы восстания. При реконструкции площади в середине 1970-х годов на братскую могилу положили скромную гранитную плиту.
Скромную – чтоб ничто не напоминало о страшном братоубийстве?
Скромен был и знак 2001 года. Настолько скромен, что многие горожане не догадывались о его существовании! Хотя в нём историком Н.Л. Проскуряковой и художником А.Е. Фадеевым была заложена идея "примирения" чёрной лентой смерти двух сторон – "белой" и "красной".
После статьи о восстании в январском выпуске страницы "Собор" ишимский предприниматель предложил поставить памятник этому событию. Он не знал, что он уже есть! Значит, главной задачи ПАМЯТника – наПОМИНать – знак не выполнял. Не "цеплял" за душу.
А памятник такому событию не должен быть умиротворяющим. Это не памятник победителям, где ясно, на чьей стороне правда и истина, – и потому он гармоничен и величественен. Но за кем истина в войне, устроенной расчётливыми политиками среди собственного народа?
Ключевым стал образ ворона. Почему? Не потому, что "воронком" называли машину для перевозки арестованных. Образ этот куда глубже, он – не шаблонный. Откроем энциклопедию "Мифы народов мира". Доктор филологических наук Е.М. Мелетинский, изучив различные культуры, делает вывод: ворон – это посредник между жизнью и смертью, между мирами земным и небесным, между природой и культурой. В библейском повествовании о всемирном потопе первым "на разведку" из ковчега вылетел ворон, но не нашёл сухого места. Спустя некоторое время Ной отправил голубя, и тот вернулся с листом оливы, что выросла на освободившейся от воды земле. Потому голубь для нас – благовестник, а ворон – вестник дурного. Потому и в русских песнях чёрная птица летит туда, где ожидается или происходит смертоубийство.
Скульптор Геннадий Вострецов (как за сорок лет до того Виктор Шаталин) обострённым чутьём художника уловил тот нерв, который связывает образ ворона и дух гражданской войны. Чёрный ворон – вестник смерти, объединившей и убитых бунтарями, и убитых бунтарей, и убитых усмирителей бунтарей – несёт в лапе венец, сплетённый из колючей проволоки. Образ действительно "колючий" – и тоже глубокий. Римские воины, измываясь над осуждённым Спасителем, увенчали Христа венцом, сплетённым из колючих ветвей терновника. С тех пор терновый венец – символ святых страданий, очищающих душу. Его должны бы нести ангелы – но несёт чёрный ворон, и сплетён этот венец не из терния, а из проволоки. Почему? Потому что у каждой воюющей стороны есть своя правда, но нет за ними святой истины. Не может быть её там, где попрана божественная заповедь: "Не убий!". И всё же это – венец страданий, пусть и не спасительных. Потому что обе стороны мятежа – жертвы кровавой политической игры.
Будет ли поставлен этот памятный знак на братской могиле? Нет. Она – в стороне.
Будет ли он похож на орла? Члены градостроительного совета пришли к мнению: нет. Фотография может быть обманчива. Всё же скульптору передали пожелание уточнить образ, оно принято. Сравнивать же ворона с двуглавым орлом, символом государственности – как сравнивать пар из чайника с грозовой тучей.
В этом образе, может, и нет света. Но он должен высекать искру в наших душах. Благодушествовать здесь нельзя. 90 лет назад в бой поднялся сибирский крестьянин – самый терпеливый в мире. И бой был страшен. "Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка". Вчитайтесь внимательно в эти пророческие слова А.С. Пушкина. Точнее не скажешь.
Геннадий КРАМОР,
редактор краеведческого альманаха "Коркина слобода", культуролог.
